«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В описательные нарративы о белорусских крестьянах, их языке, одежде, занятиях, фольклоре, ритуалах и практиках практически сразу стали вписываться небольшие, а порой и довольно значительные по объему сюжеты о евреях, татарах, цыганах и других этнических группах, присутствовавших в регионе. По-видимому, объяснить это только лишь реальным их присутствием в белорусской картине мира и повседневности недостаточно, т. к. некоторые этнографы просто игнорировали их, описывая лишь белорусов[511]. Однако этнические меньшинства Беларуси очень хорошо оттеняли своеобразие культуры белорусов, выполняя инструментальную функцию в эффективном решении задачи доказательства существования отдельного белорусского этноса. Они являлись «своими чужаками», на фоне которых белорусскость была очевидной. «Нарисовать для себя портрет чужака – соседа, чужестранца или иноверца – то есть в некотором смысле осознать само себя, собственную уникальность и своеобразие»[512]. Этот прием в первой трети XX в. знаменитый польский этнолог Ю. Обребский назвал «портрет с негатива» – совокупность черт воображаемого «Чужого», как антоним образцовых черт собственной культуры. Очень выпукло этот инструмент виден в работе Е.П. Тышкевича: «Местные крестьяне красотой не отличаются. Они здоровые, но ленивые, не беспокоящиеся о своей собственности и к чужой не безразличные. Основной причиной этому является влияние евреев, очень распространенное среди местных деревенских жителей»[513].
Анализируя краеведческую, историческую и этнографическую литературу обозначенного периода, можно четко увидеть, как этнические меньшинства из плоскости безопасности государства, отраженной в работах офицеров Генерального штаба Российской империи, постепенно перетекают в необходимый элемент общих этнографических и исторических трудов М. Анимеле, А. Киркора, А. Сементовского и других исследователей.
Офицеры Генштаба во всех работах характеристику жителей делали на основании этнического (в трудах используется термин «племенного»), языкового и религиозного принципа. Традиционно офицеры выделяли славянское население, в которое включали белорусов, поляков и русских. Однако старообрядцы фактически остались без внимания. Причиной этому можно назвать относительно небольшую численность этой группы, и, возможно, игнорирование их как определенного стратегического и тактического ресурса во время военных действий. Военные аналитики внесли в тексты своих отчетов стереотипные сведения о свальном грехе староверов и отсутствие в их сообществах института семьи[514]. Это явно свидетельствовало об отсутствии как стремления к объективному и всестороннему анализу, так и прямого контакта со старообрядцами на белорусских землях.
Попробуем проанализировать как описывались отдельные этнические меньшинства после работы офицеров Генштаба в хронологическом порядке.
Крупнейшим этническим сообществом после белорусов были евреи. Первым из белорусских этнографов о евреях написал в своих дорожных заметках «Очерки по Полесью и белорусскому краю» П.М. Шпилевский[515]. В своем тексте он уделил довольно много внимания евреям. Сам выходец из Беларуси, он вряд ли просто так обращал бы внимание на привычный элемент местного культурного ландшафта. Однако, его «роуд-муви» было рассчитано на российского столичного читателя, живущего за пределами еврейской черты оседлости. Во-первых, уже в начале книги автор стал употреблять термин «жид» по отношению к еврею-попутчику. Шпилевский, описывая его ум и европейский опыт жизни использовал довольно распространенный стереотип: «…по всему видно, что жид наш был исключением из числа тех жидов, на которых мы обычно смотрим с каким-то инстинктивным пренебрежением»[516]. Проезжая Тересполь, он замечает, что постоянно встречал «пейсы, войлочные шляпы, шапки из меха (несмотря на лето) и латаные-перелатанные туфли». Там же известный публицист сделал интересное замечание: «… с Тересполя начинаются уже простые поселения полесян, перемешанных с племенем израильским, составляющим немалую часть народонаселения Западной России»[517]. Путешественник довольно подробно сосредоточился на евреях-факторах, их роли и функциях в обществе. Также он фиксирует знаменитый стереотип об особом запахе евреев: «…обдает Вас запахом селедки, лука и чеснока… Провоцирует собственным туземным запахом…»[518]. Также он добавлял деталей в описание внешнего вида: «…рассекал воздух широкими рукавами длиннокрылых лапсердаков»[519]. Описывая несвижских евреев, Шпилевский использовал эпитет «лохматое племя», а также подчеркнул состоятельность евреев-торговцев, скупающих сырые кожи, пеньку, лен и другие продукты[520]. Рассказывая о минских евреях, автор повторял уже знаменитый сюжет о том, что евреи спаивают белорусов «умея влезть в душу простому мужику», а также хитростью и обманом покупают у крестьян все гораздо дешевле реальной стоимости[521]. Этот сюжет был крайне популярен в текстах о евреях как центральной[522], так и региональной политической элиты Российской империи[523].
Хронологически следующим, кто уделил в своем исследовании внимание евреям, был М.В. Без-Корнилович[524]. В своей работе он выделил для них особый раздел, но пассажи о них встречаются по тексту и в местах, посвященных белорусам. Образ евреев у Без-Корниловича в целом негативен, подчеркивается их способность к торговле: «предприимчивые, любопытные, проницательные. […] Чтобы достичь желаемого, считают что разрешены все средства: унижаются, льстят, просят, подкупают, и редко не успевают в своих намерениях. Заранее рассчитают барыши, которые может доставить предпринимательская операция…»[525]. Без-Корнилович репрезентирует популярный в то время в элите Российской империи тезис о негативном воздействии евреев на крестьян-белорусов: «евреи имеют сильное влияние на благосостояние крестьян. […] (Крестьяне Беларуси – С.З.) По своей добродушной простоте, не замечают того, что евреи живут и богатеют их же имуществом, приобретенным тяжелым трудом! […] водку, хвалами и лестью, к тому дурманящим легковерных хозяев, что те […] им продают за половину цены…»[526]. Автор отмечает общие черты еврейской культуры, вспоминает о шабаше (имеется в виду шаббат, но автор использует именно термин «шабаш» – С.З.), основные блюда, главные занятия, внешний вид и сильную религиозность.
Собственное описание евреев и отношение к ним сделал А. Сементовский в авторском этнографическом обозрении Витебской губернии[527]. В отличие от вышеупомянутых авторов, Сементовский дает много статистики по историческим периодам и населенным пунктам (доводит о 87.760 евреев в губернии), его текст кажется более научным, однако и он не обходится без стереотипов: «еврей, как паук, раскинет собственные сети…»[528], «…народ этот сохранил грязь, дающую их домам, одежде и даже телу отвратительный запах…»[529].
Он также поддержал традиционный тезис о способности последних «спаивать белорусов с